Русофобия. Способ применения

И этим специалистам удалось быстро и успешно создать антироссийский новый язык и внедрить его в мировые СМИ». Первая техника в создании «новояза» заключается в подборе слов. Так, вместо того, чтобы писать о «восставших сепаратистах», стали употреблять выражение «террористы, вооружаемые Россией»; вместо «возвращения Крыма его исторической родине» заговорили о «незаконной аннексии Крыма Россией». Именно так лингвисты-профессионалы в области массовой коммуникации выполняют свои задачи по созданию «новых языковых элементов».

Вторая техника формирования нового языка прессы основана на выборе источников. «Практически все эксперты, высказывающие свое мнение о России, трагедии в Беслане, выборах, Чечне, войне на Украине, эффекте от экономических санкций, в большинстве своем являются выходцами американских и европейских «фабрик мыслей», представителями НКО, финансируемых фондами Европы и США, украинскими депутатами и членами правительства, военными, аффилированными с одной из «дочек» НАТО, элегантно называемой «Центром европейской демократии и безопасности», «Институтом свободной прессы и защиты прав человека», «Аналитическим центром защиты мира» и т.д.

Краткая история русофобии: Часть 1, Часть 2

Третья техника создания «новояза» это «избыточный рефрейминг, иначе говоря, подача под определенным углом зрения отобранных специальным образом фактов о начале и причинах событий». «Классический в этом смысле прием - зафиксировать такую дату начала развертывания конфликта, которая очевидно более выгодна одной из сторон. Вариант с датой всегда считается беспроигрышным, поскольку его можно интерпретировать так, как потребует заказчик. Например, в случае Украины все, кто следил за развитием событий, были поражены тем, что антироссийские СМИ взяли привычку датировать начало конфликта мартом 2014 года, то есть моментом «аннексии Крыма». Протесты на Майдане были намеренно вычеркнуты из хроники событий по той простой причине, что при упоминании крымского и донбасского кризисов пришлось бы говорить о приходе к власти в Киеве нового правительства вследствие уличного вооруженного переворота. А также вспомнить, что первый указ путчистов коснулся изменения статуса русского языка и запрета на его преподавание, при том, что на русском говорят 45% украинцев. Однако, выгодно выставляя причиной конфликта так называемую аннексию Крыма, Россию сделали виновной в украинском кризисе».

Еще одна техника состоит во внедрении информационной дихотомии «мы – они», которая коварно предлагает эмоциональное искажение реальности и способствует подсознательному отвержению чужого, «не своего».

В той же главе автор книги исследует «новое воплощение Мягкой силы - теорию «сторожа овец», иными словами, такой образ действий, когда главный игрок предпочитает держаться позади толпы, подталкивая ее, а не возглавляет движение открыто.

«Это выражение было впервые использовано весной 2011 года советником Барака Обамы по отношению к американской стратегии бомбардировок Ливии. Предоставив право решительных действий европейцам, Америка смогла добиться согласия Совета безопасности, не поссорившись при этом с Россией и Китаем, чего не удалось в свое время ни Клинтону, ни Бушу, когда в 1999 году силы НАТО бомбили Сербию, или когда в 2003 году американцы вторглись в Ирак».

Ги Меттан анализирует и религиозные мотивы, не случайно возникающие в американской риторике, когда речь заходит о проблемах международной политики. «В основе американской концепции «мягкой силы» и непревзойденной привлекательности США как земли обетованной, страны равных возможностей, лежат идеи мессианства, замешанные на вере в Бога и во Всемогущий Доллар. Именно такое мессианство дает силы тем, кто так искренне его пропагандирует – миссионерам НКО, продвигающим евангелие демократии или финансовым апостолам, проповедующим свободное обращение мирового капитала. Американцы действительно доверяют тому, что говорят и всерьез верят в то, что делают. Когда они разваливают страны и выжигают неугодных напалмом, то творят это с тем же искренним энтузиазмом, с каким испанские инквизиторы огнем и мечом обращали в христианство евреев, мусульман и других иноверцев во времена Реконкисты и завоевания Южной Америки».

Создание «образа зла» и миф о свирепом медведе

Практика формирования образа зла – это очень древний способ борьбы с неугодными, появившийся еще у примитивных обществ, и который по сей день не утратил своей актуальности. Саддам Хуссейн, бывший фаворитом США, пока он противостоял Ирану времен аятоллы Хомейни в 1980 году, «внезапно превратился в национального врага, когда в 1991 году попытался вернуть себе Кувейт, нефтяной эмират и бывшую английскую колонию, созданную в 1914 году на территории, исторически принадлежавшей Ираку. Хуссейн был казнен американцами в 2014, после ожидаемо проигранной им войны, которую развязали в Ираке американские спецслужбы под предлогом возможного производства Саддамом оружия массового поражения, в реальности так и не обнаруженного».

Демонизация Владимира Путина началась пятнадцать лет назад, породив за это время огромное количество обвинительных книг, тысячи газетных статей, карикатур и сотни зловещих обложек журналов с его не самыми удачными фотографиями и вызывающими ужас заголовками. Ги Меттан в своей работе приглашает читателей совершить экскурс по картинной галерее под названием «Обложки Путина». Однако эта намеренная демонизация российского лидера неожиданно обратилась против ее заказчиков и творцов. «Злобные заголовки, фотомонтажи, ни на чем не основанные обвинения оказались так многочисленны, что получили обратный эффект: избыток очевидно несправедливых обвинений по отношению к одному всемирно известному персонажу заставил людей поневоле испытывать к нему симпатию. Ведь если слишком настойчиво упоминать о недостатках дьявола, особенно в таких поражающих воображение формах, то в итоге вы начнете ему сочувствовать, сами того не желая. Зло может быть очень привлекательным!»

Проблема демонизации Путина органично вписывается во всеобщий сложноорганизованный контекст русофобии, в антироссийский метатекст, как называют этот феномен специалисты в области лингвистики. Его конечная цель – делегитимизация российского лидера в глазах мировой общественности.

«Фактически метатекст, охватывающий множество разнообразных мифов, направлен на изменение настоящей ситуации в мире, то есть он выполняет сугубо политическую функцию. Но чтобы продолжать ее успешно выполнять, метатекст также должен изменить историческое прошлое. Именно этим объясняется яростное стремление создателей антироссийского дискурса переписать историю с участием России. Упомянутый ранее мемориальный остракизм выполняет миссию по развенчанию роли России в европейской истории с целью освободить место для постмодернистской мифологии атлантической Европы, объединенной вокруг оси Варшава-Берлин-Брюссель-Париж-Лондон-Вашингтон.

Как и в эпоху Карла Великого и первых императоров романо-германской империи, получивших неограниченную поддержку богословов Ватикана, речь идет о том, чтобы навсегда вычеркнуть Москву из европейского сознания, как это однажды было проделано с Византией. И на карту поставлено самое важное: единство и будущее Запада. По крайней мере, именно об этом заявляют современные теологи и политологи, создающие новый миф евро-атлантического союза, которому они противопоставляют миф об угрозе свирепого русского медведя».

Ги Меттан отвечает на все злонамеренные обвинения в адрес России, напоминая, что это страна с «крайне необычной географией», которая простирается на одиннадцать часовых поясов, что не может не отражаться на значимости ее федеративной организации. Вот в чем причина столь частых недоразумений: «Для западного либерала отсутствие центростремительного Государства - это мечта. Для русского - катастрофа».

Заключение. «Запад как зеркало России. Попытка создания контрмифа» 

В заключении своей книги Ги Меттан напоминает о цели, которую он преследовал, взявшись за создание такого монументального научного труда, говоря о том, что послужило ему источником творческого вдохновения:

«Необходимо менять риторику по отношению к России, менять направление дискурса, способствовать его выходу за рамки изначально искусственно порожденной лжи, настаивать на том, что в любом расколе, как и в разводе, участвуют две стороны, следовательно, ответственность лежит в равной степени на всех. Такое признание очевидной истины стало бы первым шагом на пути к необходимым всем переменам.

Не исключено, что новое поколение европейцев и американцев, наделенное более гибким аналитическим сознанием, не ограниченным рамками геометрии, как говорил Паскаль, откажется противопоставлять себя Другому, но, напротив, станет отождествлять себя с ним. Именно так поступили немцы и французы в 50-х годах XX столетия.

Вернуть Россию в Европу, пусть и с опозданием, но непременно на правах равных партнеров, а не врагов – именно в этом кроется истинное предназначение гуманистических ценностей и идеалов, которые французские и английские просветители отстаивали в 18 веке, еще до того как имперские амбиции и желание господствовать над миром не извратили весь смысл Просвещения»

Источник